Рубрика: Приятные мелочи

Пролетарский фарфор.

Забытые слова и старинные вещи – далекое эхо былого. В движении слов нам слышится отзвук минувших эпох, каждая из которых пристрастна к именам и названиям, рожденным ею. Ценинна – Порцелин – Фарфор. В первом – безымянность, затерянность белоснежного и хрупкого “китайского товара” среди сокровищ царских кладовых.
Porcelaine – порцелин – грассирующая изысканность речи русских европейцев екатерининского века и первая отечественная порцелиновая мануфактура на болотистых берегах Невы, пряный аромат драгоценных табакерок, и “восточная” роскошь дворцовых елизаветинских сервизов.
Персидское слово “фарфор” давно стало привычным для нашего слуха, и требуется некоторое усилие воли и воображение, чтобы отстраниться от образа обычного, бытового фарфора и уловить в нем былое обаяние раритета, высокого искусства-ремесла.
И вдруг диссонансом – агитационный фарфор! И еще резче – “пролетарский стиль в фарфоре”.

Бурное послереволюционное пятилетие. Революция «учит» фарфор азбуке новой, неведомой для него ранее речи. «Кто помнит Петроград тех лет – выщербленные пустыни мостовых, погруженные во тьму и холод безлюдные дома… – тот помнит фарфор на проспекте 25 Октября. Там, на белых блестящих блюдах горели красным звезды, серп и молот мерцали неярким фарфоровым золотом, сказочные цветы сплетались в вензель РСФСР. Там стояли маленькие красногвардейцы, матросы, партизаны и шахматы. На большом блюде надпись в венке из цветов: «Мы превратим весь мир в цветущий сад». Этот фарфор был вестью из прекрасного будущего, за которое билась советская страна», – таким помнится это время художнику и летописцу Государственного фарфорового завода Елене Данько.

На этих фотографиях можно увидеть коллекцию актеров А.С. Менакера и М.В, Мироновой, которая стала складываться в конце 1930-х – начале 1940-х годов.
В 20-х годах в фарфоре стал приобретать огромное значение текст и лозунги: «Кто не работает, тот не ест!», «Царству рабочих и крестьян не будет конца», «Не то важно, что есть, а то с кем есть», «Дети трудящихся спаивают труд и науку», «Пропади буржуазия, сгинь капитал».

Иногда пролетарский контекст, соединяясь со старой фарфоровой темой, порождает весьма курьезные художественные «находки». Фривольная полуобнаженная восточная красавица, именуемая теперь не турчанкой, а «Освобожденный Восток», взяла в руку газету с лозунгом – «Мой девиз – защита угнетенной личности» и с портретом Зиновьева.
Постепенно к концу 1930-х годов фарфоровая скульптура утрачивает свою «природную» декоративность и тематическую непринужденность и вступает в царство унылого натурализма и ложно-академической патетики.